Один против танков врага.

В тот день обер-лейтенант вермахта Хенсфальд, погибший впоследствии под Сталинградом, записал в
своем дневнике: "17 июля 1941 года, Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили русского неизвестного солдата.
Он один, стоя у пушки, долго расстреливал колонну наших танков и пехоты. Так и погиб. Все удивлялись его
храбрости".

Да, этого советского воина хоронил противник. С почестями. Гораздо позже выяснилось, что это был командир орудия 137-й стрелковой дивизии 13-й армии старший сержант Николай Сиротинин. Подвиг он совершил в самом начале Великой Отечественной войны.

Добровольно вызвавшись прикрыть отход своей части, Николай занял выгодную огневую позицию, с которой хорошо просматривались шоссе, небольшая речушка и мост через нее, открывавший врагу путь на восток. На рассвете 17 июля показались немецкие танки и бронетранспортеры. Когда головной танк вышел на мост, раздался орудийный выстрел. Боевая машина вспыхнула. Второй снаряд поразил еще одну, замыкавшую колонну. На дороге образовалась пробка. Гитлеровцы попытались свернуть с шоссе, но несколько танков сразу застряли в болоте. А старший сержант Сиротинин продолжал посылать снаряды в цель. Черные клубы дыма окутали колонну. Противник обрушил мощный огонь на советское орудие. С запада подошла вторая группа танков и также открыла стрельбу. Лишь через 2,5 часа фашистам удалось уничтожить пушку, которая успела выпустить почти 60 снарядов. На месте боя догорали 10 германских танков и бронетранспортеров, погибло немало вражеских солдат и офицеров. У воинов 137-й стрелковой дивизии, занявших оборону на восточном берегу реки, сложилось впечатление, что огонь по танкам вела батарея полного состава. И только позднее они узнали, что колонну танков сдерживал один артиллерист.                                                                                                                                                                                                           

Отредактировано Сергей69 (2013-10-11 23:16:02)

И один в поле воин: Особенно если он танкист
                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                               Боевые действия под Ленинградом в августе 1941 года развивались весьма драматично, фронт трещал по швам, враг имел здесь полное господство в воздухе, а в танках превосходил наши силы в пятнадцать раз.

В ночь с 7 на 8 августа немецкая группа армий \"Север\"начала наступление на Ленинград. По линии Большой Сабск - Кингисепп - Волосово. 13 августа немецкие войска захватили станцию Молосковицы и перерезали железную и шоссейную дороги Кингисепп -- Ленинград. После форсирования фашистами реки Луга на правом фланге фронта, город оказался между двух огней. 14 августа 41-й моторизованный и 38-й армейский корпуса Вермахта, вышли на оперативный простор, иустремились к Ленинграду. 16 августа были заняты Нарва и Кингисепп. 10 августа 56-моторизованный корпуса атаковал советские войска в районе Луги. В тот же день тяжелые бои начались и на новгородско-чудовском направлении. На следующий день немцы прорвались к реке Оредеж.

Но 13-го августа 34-я и 11-я армии нашего Северо-Западного фронта, нанесли в районе Старой Руссы и озера Ильмень удар в тыл частям 10-го германского армейского корпуса. ОКВ приказало перебрасить на это направление 56-й моторизованный корпус, дивизию СС \"Мертвая голова\"и только что переданный группе армий \"Север\"из-под Смоленска 39-й моторизованный корпус.

16 августа части 1-го армейского корпуса овладели западной частью Новгорода. Нависла реальная угроза прорыва немецких войск к Ленинграду. И как всегда, просчеты генералов, легли свинцовой тяжестью на плечи простых солдат и офицеров. 8 августа командира 3-й танковой роты 1-го танкового батальона 1-й Краснознаменной танковой дивизии старшего лейтенанта Зиновия Колобанова вызвали в Гатчину (Красногвардейск), в штаб дивизии. Командир дивизии генерал В. И. Баранов лично поставил задачу перед старлеем-танкистом. Показав на карте три дороги, ведущие к Красногвардейску со стороны Луги, Волосово и Кингисеппа, через Таллинское шоссе, комдив жестко приказал: - Перекрыть их и стоять насмерть!

Против немецких корпусов, было послано пять танков роты Колобанова, мало конечно на первый взгляд, но это было КВ-1, а старший лейтенант Колобанов прошел Финскую и выжил. Эти факторы как выяснилось позднее, стоили многого.

Ротный, приказал заправить машины под пробку и загрузить в танки по два боекомплекта бронебойных снарядов. Осколочно-фугасных снарядов на этот раз экипажи взяли минимальное количество, они знали что будут драться против немецких танков.

После этого рота немедленно выдвинулась навстречу наступающему врагу. Танки -- лейтенанта Сергеева и младшего лейтенанта Евдокименко, Колобанов направил на Лужскую дорогу (Киевское шоссе). Еще два КВ под командованием лейтенанта Ласточкина и младшего лейтенанта Дегтяря перекрыли дорогу, ведущую на Волосово.

Танк самого командира роты должен был встать в засаду у дороги, соединяющей Таллинское шоссе с дорогой на Мариенбург -- северной окраиной Красногвардейска. Старший лейтенант Колобанов был знающим командиром, и первым делом провел с командирами экипажей рекогносцировку, указал места огневых позиций и что особенно важно, приказал отрыть для каждой машины по два укрытия -- основное и запасное, а потом тщательно замаскировать их. ( Позднее, специальным приказом Гудериана, в немецких танковых войсках ввели именно эту систему маскировки танков в обороне). Еще немаловажным было то, что КВ были радиофицированы, что обеспечило постоянную связь экипажей с командиром роты.

Для своего КВ Колобанов определил позицию таким образом, чтобы в секторе огня был самый длинный, хорошо открытый участок дороги. Немного не доходя до птицефермы Учхоза, дорога тут поворачивала почти под прямым углом и уходила к Мариенбургу. Ее пересекала еще одна, грунтовая, дорога, а вокруг выбранной Колобановым позиции стояли неубранные стога, что так же способствовало маскировке. Еще очень удачным для этой позиции было то, что по обе сторонам дороги, ведущей к Мариенбургу, местность была сильно заболочена и даже перемежалась небольшими озерцами.

Ближе к ночи наконец подошло боевое охранение, затребованное Колобановым перед выходом на позиции. Ведь танк в обороне, без пехоты как голый. Пехотинцев разместили позади танка, в стороне, чтобы в случае чего они не попали под орудийный огонь. А неполное отделение с пулеметом Максим, замаскировалось чуть впереди, между Мариенбургской трассой и грунтовой дорогой, со строгим приказом без команды не только не открывать огня, но даже и не шевелиться. Позиции боевого охранения также должны были хорошо замаскированы... На роту Колобанова, непосредственно наступала немецкая 1-я танковая дивизия. В случае её прорыва к Мариенбургу, части этой дивизии и корпус куда она непосредственно входила, могли ударить в тыл частям РККА, занимавшим оборону на рубежах Красногвардейского укрепрайона, а затем, выйдя по старинным гатчинским паркам к Киевскому шоссе, почти беспрепятственно продвигаться к Ленинграду.

В 10 утра, 19 августа 1941 года начался бой под Волосово. По радио пришло сообщение, что один из экипажей вступил в бой с немецкими танками. Но тут пока было все спокойно. Колобанов объявил повышенную готовность, и вызвав к себе командира боевого охранения (молоденького младшего лейтенанта), еще раз напомнил ему, чтобы пехотинцы непосредственного прикрытия, открывали огонь по противнику только тогда, когда заговорит орудие КВ, расчет же засадного \"Максима\"должен дожидаться команды, что бы на поле боя не происходило.

Просчитав все заранее, Колобанов наметил для будущего боя два ориентира: N 1 -- две березы слева от перекрестка и N 2 -- сам перекресток. Ориентиры были выбраны с таким расчетом, чтобы уничтожить головные вражеские танки прямо на перекрестке, не дать остальным машинам свернуть с дороги, ведущей на Мариенбург.

И вот во втором часу дня на дороге появились вражеские танки. Немцы выслали вперед три мотоцикла для разведки, но Колобанов приказал их не трогать. Немецкие мотоциклисты свернули налево и помчались в сторону Мариенбурга, не заметив стоявший в засаде замаскированный КВ. Выполняя приказ Колобанова, ни танкисты, ни пехотинцы из боевого охранения не стали открывать огня по разведке, и тем более промолчал застращанный Колобановым Максим. А немецкая танковая колонна подходила все ближе. Двадцать два немецких танка шли держа минимальную дистанцию в колонне, подставляя свои левые борта почти под прямым углом по отношению к орудию КВ, тем самым представляя собой идеальные мишени. Люки были открыты, часть немцев сидела на броне. Когда головной немецкий танк въехал на перекресток и вплотную приблизился к двум березам -- ориентиру N 1, намеченному танкистами перед боем, командир приказал старшему сержанту Усову открыть огонь...

Старший сержант Усов к началу Великой Отечественной войны был уже опытным солдатом. Призванный в артиллерийские части РККА в 1938 году, он участвовал в освободительном походе в Западную Белоруссию, а во время Финской войны воевал на Карельском перешейке. Окончив перед войной специальную школу командиров орудий тяжелых танков, стал танкистом...

Итак бой начался. Головной фашисткий танк загорелся с первого выстрела. Вторым выстрелом, прямо на перекрестке, был разбит второй танк. Образовалась пробка. Колонна стала сжиматься, и теперь интервалы между танками стали и вовсе минимальными. Колобанов приказал перенести огонь на хвост колонны, чтобы окончательно запереть ее на дороге.

Старший сержант Усов пятью снарядами, уничтожил два последних в немецкой колонне танка. Противник оказался в ловушке. Сначала немцы не могли определить откуда ведется стрельба и открыли массированный орудийный огонь по показавшимися им наиболее подозрительными копнам сена, которые тут же радостно загорелись, причем на мощность огня русских, это ни как не повлияло. Но вскоре фашисты пришли в себя и смогли обнаружить засаду. Началась танковая дуэль одного КВ против восемнадцати немецких танков. На машину Колобанова обрушился целый град бронебойных снарядов. Один за другим они долбили по броне советского танка, но Уральская броня была сильнее крупповских болванок. Мало что это был тяжелый КВ, он был еще и экспериментальный. (В роте Колобанова, были экспериментальные танки с броней усиленной 25-миллиметровыми плитами, наклепанными на башню) От маскировки уже не осталось и следа. Немецкие болванки били и били о броню КВ, но экипаж продолжал делать свою работу. Заряжающий, он же младший механик-водитель, красноармеец Николай Роденков работал в бешеном темпе, загоняя в казенник пушки снаряд за снарядом. Усов, не отрываясь от прицела, продолжал вести огонь по вражеской колонне.

Между тем, командиры других машин, державших оборону еще на трех дорогах, докладывали по радио что тоже ведут ожесточенные бои и не пропускают фашистов. Немцы, понимая, что попали в западню, пытались маневрировать, но снаряды КВ поражали танки один за другим. А вот многочисленные прямые попадания вражеских снарядов, по прежнему не причиняли особого вреда советской машине. Сказывалось явное превосходство КВ над немецкими танками по силе огня и в толщине брони.

На помощь немецким танкистам пришли двигавшиеся вслед за колонной пехотные подразделения и артиллерийские батареи. Под прикрытием огня из танковых пушек, для более эффективного стрельбы по КВ, немцы выкатили на дорогу противотанковые орудия.
Но Колобанов во время заметил демарш противника и приказал Усову ударить по противотанковым пушкам осколочно-фугасным снарядом. С немецкой пехотой завязало бой находившееся позади КВ боевое охранение, но когда немцы попытались подняться в атаку, во фланг им ударил старина Максим. Не смотря на то, что изобретению инженера Хайре Стивенса Максима было уже 58 лет, его детище было весьма грозным оружием и немецкие пехотинцы, ощутили это на своей собственной шкуре.

Усов методично выбивал немецкие противотанковые пушки, но последняя успела произвести несколько выстрелов. Один из них разбил панорамный перископ командирского наблюдения, а другой заклинил нашему танку башню. Усову удалось разбить и эту пушку, но КВ потерял возможность маневрировать огнем. Довороты орудия вправо и влево на большие радиусы, можно было теперь делать только путем поворота всего корпуса танка. По сути, КВ превратился в самоходную артиллерийскую установку, но продолжал вести бой. Стрелок-радист Николай Кисельков вылез на броню и установил вместо поврежденного перископа запасной.

Колобанов приказал старшему механику-водителю старшине Николаю Никифорову перевести танк в запасной капонир и занять огневую позицию там. На глазах у немцев КВ танк задним ходом выбрался из своего укрытия, занял новую позицию и вновь открыл огонь по колонне.

Теперь механику-водителю пришлось вовсю потрудиться в роли наводчика. Выполняя распоряжения командира орудия Усова, он поворачивал корпус КВ в нужном для ведения огня направлении. Наконец последний 22-й танк из передового полка немецкой дивизии был уничтожен. Бой длился больше часа, по танкам и противотанковым орудиям противника, было выпущено 98 снарядов, из них бронебойные были израсходованы все.

Но тут поступила информация, что немцы смогли прорваться к совхозу \"Войсковицы\"с юга. Посадив на броню красноармейцев из боевого охранения (многие из которых были ранены в этом бою), КВ с десантом на броне устремился на прорыв. Немцы не стали ввязываться в бой с огромным страшным русским танком, они даже не пытались вести по нему огонь.

Когда Колобанов встретился с командирами других машин своей роты и подвел итоги дня, то выяснилось следующее... В бою на Лужской дороге экипажем лейтенанта Федора Сергеева было уничтожено восемь немецких танков, экипажем младшего лейтенанта Максима Евдокименко -- пять. Младший лейтенант в этом бою погиб, трое членов его экипажа ранены. Уцелел лишь механик-водитель Сидиков. Пятый немецкий танк, уничтоженный экипажем в этом бою, на счету именно механика-водителя: Сидиков таранил его. Сам КВ при этом был выведен из строя. Танки младшего лейтенанта Дегтяря и лейтенанта Ласточкина в этот день сожгли по четыре вражеских танка каждый.

Всего 19 августа 1941 года танковой ротой было уничтожено 43 танка противника. За этот бой командир 3-й танковой роты старший лейтенант 3. Г. Колобанов был награжден орденом Боевого Красного знамени, а командир орудия его танка старший сержант А.М. Усов -- орденом Ленина...

Героя Колобанову не дали, припомнив старые провинности. И действительно, за что тут Героя давать. Ведь не в штабе же героически штаны просиживал, а с одной ротой, полк разбил. Ну а то что с одного танка подбил 22 вражеских, так это вообще для штабных чинуш мелочи. Но для нас с вами, старший лейтенант - танкист из сорок первого года, всегда будет истинным Героем Советского Союза. Героя Колобанову не дали, припомнив старые провинности. И действительно, за что тут Героя давать. Ведь не в штабе же героически штаны просиживал, а с одной ротой, полк разбил. Ну а то что с одного танка подбил 22 вражеских, так это вообще для штабных чинуш мелочи. Но для нас с вами, старший лейтенант - танкист из сорок первого года, всегда будет истинным Героем Советского Союза.

Когда после боя экипаж стал осматривать свою машину, на броне КВ насчитали 156 следов от попаданий бронебойных снарядов. Пожалуй побольше чем чернильных пятен на штанах у штабной крысы, заполняющей наградные документы.

Так, умелые действия танкистов одной роты, остановили вражескую дивизию и помогли этим стабилизировать фронт у Пулковских высот и не пустить врага в Ленинград. И в первую очередь, это было сделано благодаря высочайшему профессионализму командира этой роты, старшего лейтенанта Колобанова.На месте боя экипажа Колобанова с немецкой танковой колонной установлен памятник. На сером, прямоугольном пьедестале, стоит тяжелый танк ИС-2. Видимо, КВ-1, на то время для монумента, уже не нашлось. После того знаменитого боя, военная судьба раскидала танкистов героического экипажа по госпиталям и фронтам...

Вот что известно о дальнейшей судьбе экипажа: Командир орудия Андрей Михайлович Усова, с боями прошел до конца, до Германии. Вернулся на родную Витебщину, был секретарем райкома партии.

Отчаянный радист Павел Кисельков погиб вскоре после того, как был ранен командир,- в бою на Невском \"пятачке\". В Ленинграде сейчас живут его вдова и дочь.

Погиб и заряжающий, хороший человек, красноармеец Николай Роденков.

Механик-водитель Николай Иванович Никифоров, прошел войну до конца, а затем остался служить в Советской Армии, обучал молодых танкистов. В 1974 году он скончался от тяжелой болезни легких. Похоронен в своей родной деревне Борки Ломоносовского района.

                                                                                                                                                                                                                                     Большое спасибо за информацию. К  моему сожалению я не занимаюсь военной историей, и я не знаю какие арт.системы были на вооружении  96-го          Отдельного Артилерийского дивизиона где воевал летом 1942г л-нт Корняков Н.М.   Моей целью было показать оружие и военную технику Красной Армии победившей фашизм.  Всю информацию я использовал которая доступна в электронном виде.  Если Вы не возражаете Вашу информацию я использую в теме"И один в поле воин".она этого достойна как и подвиг л-на Корнякова Н.М.  Еще раз спасибо, мне приятно что мой труд вызывает интерес.

Отредактировано Сергей69 (2013-09-06 00:07:47)

Нет чудес в "Стране чудес" для "Адмирала Шеер"                                                                                                                                                                                                                        Часть 1                                                                                                                                                                                                                        Далеко за полярным кругом, в обширных владениях Арктики расположен огромный полуостров Таймыр, один из самых холодных регионов Крайнего Севера и самый северный полуостров Азии.  При переписи населения в 1939 году в Таймырском национальном округе проживало 15 300 человек, включая 7060 человек коренного населения. В военные годы при активном участии коренного населения, а также спецпоселенцев из числа сосланных поволжских немцев, латышей, литовцев, калмыков, финнов развивалась рыбная промышленность. К 1942 году немцы и их союзники заняли огромные территории Советского Союза. Страна потеряла доступ к важным районам добычи рыбы. И здесь рыболовные предприятия округа сыграли огромную роль в преодолении дефицита важного и для тыла, и для фронта продукта.
При переписи населения в 1939 году в Таймырском национальном округе проживало 15 300 человек, включая 7060 человек коренного населения. В военные годы при активном участии коренного населения, а также спецпоселенцев из числа сосланных поволжских немцев, латышей, литовцев, калмыков, финнов развивалась рыбная промышленность. К 1942 году немцы и их союзники заняли огромные территории Советского Союза. Страна потеряла доступ к важным районам добычи рыбы. И здесь рыболовные предприятия округа сыграли огромную роль в преодолении дефицита важного и для тыла, и для фронта продукта.
 

В январе 1942 года на Диксоне был организован комбинат для отлова морского зверя (белухи, нерпы). В течение 1942—1943 годов были созданы 5 моторно-рыболовецких станций (МРС), восстановлен Усть-Портовский рыбоконсервный комбинат, 9 рыбоприемных и обрабатывающих пунктов, 3 новых рыбозавода: Дудинка, Толстый Нос, Хатанга. Добыча рыбы в годы войны возросла в три раза. Если в 1940 году в морях и в озерах Таймырского национального округа было добыто 1200 тонн рыбы, то в 1942 году — свыше 4000.                                                                                                                                                                                                                   Еще более внушительным был вклад округа в обеспечение страны «мягким» золотом — пушниной. Главным объектом охоты традиционно считался песец. Ежегодно добывалось 12—15 тысяч шкурок. Помимо песца, добывался и мех «цветных» зверей — горностая, белки и волка. Между промысловиками разворачивалось социалистическое соревнование, некоторые, например охотник Уксусников, в 1941 году выполнили план более чем на 200 процентов. Таких передовиков за годы войны были сотни — наиболее удачливые из них впоследствии получили государственные награды и премии.

Нельзя забывать, что Таймырский полуостров — оленеводческий район. Шкуры оленей, мясо также шли на фронт. В 1,5 раза увеличилась добыча пушнины, значительно возросло общественное поголовье оленей. Помимо этого, на Таймыре, несмотря на тяжелые климатические условия, разводили крупный рогатый скот, свиней. Из сельскохозяйственных культур выращивали овощи и картофель.

С первых дней войны в округе начался сбор денежных средств и одежды для Красной Армии. Только из Усть-Порта к марту 1942 года на фронт было отправлено 188 пар валенок, 66 ушанок, 27 тулупов и полушубков, 166 фуфаек. Для поселка с населением в несколько сотен человек эти цифры являются значимыми.                                                                                                                                                                                                   Таймыр вошел в историю Великой Отечественной войны как самая восточная территория страны, где произошел бой с немецко-фашистскими захватчиками. Германия начала проявлять интерес к Северному морскому пути задолго до начала войны с Советским Союзом. Главнокомандующий Военно-морских сил Германии («Кригсмарине» — нем.) дважды докладывал Адольфу Гитлеру о возможности установления морского сообщения между нацистским рейхом и Японией через СМП.  В течение двух лет германское руководство не возвращалось к этой теме. Лишь в мае 1942 года последовал приказ о разработке плана военной операции по установлению контроля над Северным морским путем. Документ был готов к 1 июля. В нем немцы предусмотрели, что главным препятствием станет не советский Военно-морской флот, а климатические условия Заполярья. Поэтому решили сделать ставку на внезапность и на максимальное использование средств разведки, в том числе авиационной. Главной действующей силой проекта стал тяжелый крейсер «Адмирал Шеер».                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                 Командир крейсера капитан первого ранга Вильгельм Меендсен-Болькен получил задание прервать движение советских судов между островами архипелага Новая Земля и проливом Вилькицкого, а также разрушить полярные порты СССР. Тем самым немцы рассчитывали прекратить доставку грузов по СМП как минимум до 1943 года.Еще одну цель подсказала союзник Германии — Япония. Из Токио поступила информация, что через Берингов пролив на запад по Севморпути прошел караван в 23 корабля, в числе которых значились и четыре ледокола. Такой арктический конвой действительно был. Он носил название ЭОН -18 (экспедиция особого назначения). В его составе на самом деле было два ледокола, шесть транспортных судов и боевые корабли Тихоокеанского флота — лидер «Баку», эсминцы «Разумный» и «Разъяренный». Их перегоняли на Северный флот. По расчетам нацистского командования, ЭОН-18 должен был подойти к проливу Вилькицкого в 20-х числах августа.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    Нацистская операция по парализации движения на Северном морском пути как минимум до конца навигации получила красивое название Wunderland — «Страна чудес» — и началась 8 августа. В этот день в Карское море перешла немецкая подводная лодка U 601, она должна была разведать советские морские коммуникации и ледовую обстановку. Спустя примерно неделю в район островов Белый — Диксон проследовала U 251. Еще две подлодки — U 209 и U 456 — действовали у западных берегов Новой Земли и максимально отвлекали на себя внимание сил советской Беломорской военной флотилии (БВФ).Для успешного проведения операции немцы сосредоточились на ее метеорологическом обеспечении. На острове Шпицберген была высажена партия метеорологов, использовались самолеты-разведчики. Правда, два из них были выведены из строя — на одном сломались моторы, а другой разбился у берегов Норвегии.Тем не менее 15 августа немецкая подлодка U 601, находившаяся у Новой Земли, передала в штаб сводку о состоянии льдов. Она оказалась благоприятной, что позволило 16 августа крейсеру «Адмирал Шеер» начать поход к базам Северного морского пути. В районе острова Медвежий немецкий корабль встретил одиночное советское судно. Капитан «Шеера» приказал сменить курс, чтобы не провалить операцию.К вечеру 18 августа немцы вошли в Карское море. Здесь крейсер встретился с субмариной U 601, получил самые свежие данные о состоянии льдов и утром 19 августа продолжил путь к острову Уединения. В пути германский корабль ждали серьезные испытания — ледяные поля, преодолеть которые он не смог. Как выяснилось впоследствии, немцы считали, что в этом районе существует маршрут вдоль западного берега Новой Земли, вокруг мыса Желания в направлении пролива Вилькицкого. Сутки потребовались «Шееру», чтобы понять эту ошибку. В течение всего дня бортовой гидросамолет «Арадо» находился в воздухе, главным образом решая задачи ледовой разведки. Вечером 20 августа крейсер отправился к побережью Таймыра, чтобы выйти к проливу Вилькицкого.21 августа, когда «Шеер» преодолевал рыхлый лед, поступило сообщение от самолета-разведчика об обнаружении долгожданного каравана. Согласно донесению, в него входило 9 пароходов и двухтрубный ледокол. Суда находились всего в 100 километрах от крейсера, к востоку от острова Мона, и двигались встречным, якобы юго-западным, курсом. Это были корабли 3-го арктического конвоя — восемь сухогрузов и два танкера, шедших из Архангельска на Дальний Восток и в США. Никакой охраны в Карском море караван не имел и мог стать легкой добычей немцев. Однако «Шеер» упустил свой шанс — разведчик передал, что экспедиция идет на юго-восток, тогда как на самом деле суда двигались в восточном направлении. На крейсере решили дождаться караван в районе «Банки Ермака», но напрасно — ни 21, ни 22 августа советские суда там так и не появились. Капитан «Адмирала Шеера» заподозрил неладное и приказал продолжить путь на восток. Однако время было упущено — конвой успел удалиться на значительное расстояние. Быстро двигаться крейсеру мешали плотный поток льда и туман, видимость не превышала 100 метров. Благодаря радиоперехвату немцам вскоре удалось установить координаты советского каравана, но его спас лед. 24 августа вблизи острова Русский крейсер «Шеер» попал в ледяной плен. «Мы не знали, что делать, кругом было белое поле, большие куски льда давили на крейсер, мы ждали, что он вот-вот треснет, как скорлупа», — вспоминал один из немецких моряков. Помогла кораблю только перемена ветра — капитан Меендсен-Болькен смог вывести его на рыхлый лед и даже продолжил преследование советского конвоя. Однако сколь либо значимой скорости достигнуть не получилось — иногда тяжелый корабль преодолевал за час всего два километра.Утром 25 августа «Адмирал Шеер» утратил «дальнее зрение» - вернувшийся с разведки гидросамолет «Арадо» неудачно сел на воду и был разбит.Его пришлось расстрелять буквально в щепы из зенитной пушки. Происшествие с самолетом убедило немецкого капитана в том, что продолжать погоню нет никакого смысла, Меендсен-Болькен повернул крейсер в обратном направлении — на запад, к Диксону.В 11 часов тяжелый корабль прошел архипелаг Норденшельда и приблизился к району острова Белуха. И здесь «Шеер» встретил свою первую добычу — ледокольный пароход Главного управления Северного морского пути «Александр Сибиряков».                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                              До начала Великой Отечественной войны «Александр Сибиряков» работал в Арктике как корабль-снабженец.В августе 1941 года «Сибиряков» вошел в состав ледокольного отряда Беломорской военной флотилии (при этом оставаясь судном Главного управления СМП) под названием ЛД-6 («Лед-6»). 32-летнему капитану ледокола Анатолию Алексеевичу Качараве было присвоено воинское звание старший лейтенант.24 августа пароход «Александр Сибиряков» вышел из порта Диксон с 349 тоннами груза для полярных станций на Северной Земле и сооружения новой станции на мысе Молотова. На его борту было больше 100 человек, в том числе команда, артиллеристы и полярники.Буквально в тот же день немецкая подлодка U 601 потопила северо-западнее Диксона советский пароход «Куйбышев», а утром 25 августа другая субмарина — U 255 — обстреляла одну из метеостанций — на мысе Желания. Сгорело несколько деревянных построек, незначительно пострадал передающий радиоцентр. Полярники отправили в эфир четыре сообщения о нападении, проинформировав, что рейд совершала именно подводная лодка. Однако никакой информации о возможной встрече с немецкими кораблями до «Сибирякова» не дошло. Именно поэтому произошедшее в 13 часов 17 минут 25 августа могло показаться капитану Качараве миражом. А для Меендсен-Болькена встреча была редкой удачей.Исход поединка у немецкого капитана сомнений не вызывал. На русском судне команда «Адмирала Шеера» планировала захватить данные о ледовой обстановке и движении конвоев. А для того, чтобы экипаж «Сибирякова» не уничтожил документы, немцы решили пойти на хитрость — крейсер развернулся на противника носом, чтобы скрыть характерный «профиль», и поднял флаг США. Затем, после взаимного обнаружения, с борта рейдера сигналом прожектора был сделан первый запрос, причем по-русски: «Кто вы? Куда вы направляетесь? Подойдите ближе».На «Сибирякове» не сразу поняли, что перед ними вражеский крейсер, — на это потребовалось около получаса. Немцы пытались «замаскироваться» под американский корабль, но их выдало плохое знание русского языка и вопросы о состоянии льдов. Так, по данным военного историка и писателя, кандидата исторических наук Мирослава Морозова, «в 13:38, когда с парохода запросили название встреченного корабля, в ответ вместо просигналенного «Тускалуза» (немцы знали о нахождении этого американского крейсера в Баренцевом море из данных радиоперехвата) на «Сиби-рякове» удалось разобрать «Сисиама». Корабль под американским флагом с японским названием не мог не насторожить советского человека, воспитанного в духе бдительности».Капитан Качарава приказал экипажу дать полный ход и повернуть к берегу — острову Белуха, до которого было примерно 10 морских миль. В эфир в адрес Диксона была выпущена радиограмма: «Встретили иностранный крейсер. Наблюдайте за нами». На «Адмирале Шеере» начали ставить помехи и просигналили требование прекратить радиопередачу и заглушить двигатель. Никакого ответа не последовало. На крейсере взвился боевой флаг «Кригсмарине». Это послужило поводом к началу морского боя.Очевидно, что немцы сделали выстрел первыми, причем холостой, чтобы предупредить советский корабль о бесполезности сопротивления. «Сибиряков» в этом момент открыл ответный огонь.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    В 13 часов 45 минут с «Сибирякова» в Диксон была направлена радиограмма: «Началась канонада, ждите» — и сразу за ней: «Нас обстреливают». Сообщение еще раз повторили в 13 часов 49 минут, но безуспешно — «Шеер» выставил радиопомехи.За 40 минут немцы сделали только несколько выстрелов — из мощного 280-миллиметрового орудия. Попадания удалось достигнуть со второго выстрела. Советский пароход потерял ход и получил пробоины в носовой части. Загорелись бочки с бензином, расставленные на борту. При этом «Сибиряков» продолжал отстреливаться. «Мы были удивлены сопротивлением русского судна. Самим его фактом. Ведь моряки были обречены, никаких шансов попасть в наш корабль у них не было», — впоследствии вспоминал один из немецких матросов, участников «Страны чудес».В 14 часов 5 минут «Сибиряков» отправил в Диксон последнюю радиограмму: «Помполит приказал покинуть судно. Горим, прощайте». К этому моменту капитан Качарава был тяжело ранен, как и многие другие из экипажа судна. «Адмирал Шеер» прекратил огонь в половине третьего, выпустив по советскому пароходу 27 снарядов, из которых четыре попали в цель. Все это время кормовая пушка ледокола продолжала огонь!Сибиряков» — «полярный «Варяг» — ушел на дно в районе 15 часов. Последние минуты жизни корабля сфотографировали моряки «Адмирала Шеера». На снимках видно, как корабль, продолжая гореть, опускается в пучину моря.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   Оставшиеся в живых члены экипажа «Сибирякова» вместе с полярниками до конца оставались на судне, лишь немногие оказались в единственной уцелевшей шлюпке. Немцы отправили за ними катер. Всего удалось подобрать 22 из 104 человек, находившихся на борту ледокола. Капитан Качарава был также подобран — раненый, он потерял сознание и попал в плен. Он выжил и вернулся оттуда в 1945 году. Его подвиг много позже был скупо оценен орденом Красной Звезды.Несмотря на потерю «Сибирякова», героический экипаж корабля сделал главное — заставил командование советского ВМФ поверить в присутствие немецкого корабля в Карском море, на Северном морском пути. Информация о рейдере была разослана по всем военным базам, на все суда, находившиеся в Арктике. Тем самым были спасены тысячи человеческих жизней, ценные грузы, подготовлена оборона советских портов.Самое удивительное в этой истории то, что на «Адмирале Шеере», потопив слабо вооруженный пароход, взяв в плен капитана, радиста, инженера и метеоролога, не узнали практически ничего нового о Севморпути. Спасенные моряки либо не располагали необходимой информацией, либо отказывались от всякого сотрудничества с противником.

Отредактировано Сергей69 (2013-09-11 18:41:50)